Слова и музыка знаменитой комсомольской песни родились гораздо раньше и совсем по-другому историческому поводу, о чем большинство из нас просто не знает.
Не было, наверное, в нашем недавнем прошлом человека, который не знал бы слов популярной песни: "Там, вдали за рекой, засверкали огни, в небе ясном заря догорала...". Официально автором ее текста считается эстонец Николай Мартынович Кооль, поэт и переводчик, написавший ее в 1924 году и опубликовавший стихотворение под таким же названием в газете г. Курска под псевдонимом Колька-лекарь.
Согласно многочисленным публикациям и исследованиям, эту песню впервые запели сослуживцы Кооля - чекисты. Исполнялась она в качестве... строевой, так как новых красноармейских песен было мало. Это-то и удивило меня, когда я первый раз задумался над текстом песни. По своему ритму и напеву вряд ли она походила для чеканки строевого шага. Мелодию Кооль, по его собственному признанию, "заимствовал" у старой каторжанской песни:
Лишь только в Сибири
займется заря,
По деревне народ просыпается.
На этапном дворе
слышен звон кандалов -
Это ссыльные в путь собираются...
Весьма распространенный прием в те годы - брать старые популярные песни и на их мелодию накладывать свой текст, более классово правильный и революционный. Попутно решалась и другая задача - не допускалось восхваление "отживших" и даже "идеологически вредных" событий, как, например, войн и сражений, проводимых "проклятым царизмом и его слугами".
Вроде с авторством и музыкой каторжанско-красноармейской песни все ясно и понятно. Но вот вопрос: что это была за река и что это были за огни, о которых ведется речь? Ни в одном из исследований о творчестве Кооля о них ни слова. Поэт И. Смирнов так и писал:
"Там, вдали за рекой..."
Я все ждал, что расскажут,
За какою такою?
Вдруг она мне встречалась
По случайности странной?
Только так и осталась
Та река безымянной...
И все-таки не была та река безымянной! Еще в школьные годы мой дед невольно заронил в душу сомнения, рассказав как-то, что еще при царе эту песню пели "маленько по-другому". Однако отец велел "петь так, как учат в школе, чтобы не разжиться неприятностями". Долгое время не удавалось что-либо выяснить о родословной песни, но буквально по крупицам был восстановлен первоначальный текст. А началось все с сомнений.
Про огни и реку уже сказано: географической привязки никакой, и что за огни - костры, окна домов и т.д. - непонятно. Насторожило меня слово "сотня". Вообще-то в буденновских войсках были только эскадроны, а равные по численности подразделенья - казачьи сотни - были только у противника. Да и потом, в разведку назначают самых опытных, потому что это задание особой сложности, так что никаких "юных бойцов" быть не могло.
В годы Гражданской войны разведку обе стороны вели кавалерийскими разъездами во главе с опытным офицером или краскомом. Разведка боем, в которой участвовали сто и более человек сразу, была впервые применена не от хорошей жизни, а в силу исключительно трагических обстоятельств только в Великую Отечественную войну. Тогда все разведчики сознательно подставлялись под огонь вражеской артиллерии и пулеметов. Пока их прицельно убивали, наблюдатели фиксировали огневые позиции гитлеровцев, чтобы подавить их при наступлении. В данном случае, по-моему, количество разведчиков - "сотня" - нереально.
Они ехали долго в ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
засверкали штыки:
Это белогвардейские цепи.
Почему ночью в своем глубоком тылу белые передвигались атакующими цепями, а не походными колоннами. В чем задача разведчиков? В том, чтобы скрытно выявить количество солдат противника, направление их перемещения, потихоньку взять "языка", чтобы точно установить номер части и командира и, опять же, по-тихому уйти с добытыми сведениями к своим. В случае обнаружения разведки противник наверняка внесет коррективы в свои планы. Но вместо этого:
И без страха отряд
поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой вдруг поник головой:
Комсомольское сердце пробито.
Позвольте, откуда взялся отряд, ведь была же сотня, к тому же регулярных, а не партизанских войск? Да и "головой поникают", а затем падают "возле ног вороного коня", скорее всего, в спокойной обстановке, а не на полном скаку.
Вопросов и несоответствий много, но несуразности перестают быть таковыми, если задать встречный вопрос: а может, это была не разведка, а что-либо другое? И не в Гражданскую войну на Украине, а раньше и в другом месте?
1904 год. Декабрь. Маньчжурия. В разгаре Русско-японская война. Военное счастье - на стороне врага. У русских ни одной победы с начала боев. Только что пришла весть, надломившая дух нашей Маньчжурской армии, - пал Порт-Артур. Причем не взятый врагом штурмом, а капитулировавший! Японцы начали немедленную переброску своей высвободившейся армии на север, чтобы разгромить русских окончательно.
Именно в те трагические дни командир отдельной Забайкальской казачьей бригады генерал-майор Павел Мищенко получил приказ возглавить кавалерийский рейд в тыл врага и захватить приморскую станцию Инкоу и вывести из строя железную дорогу на участке Ляохэ - Порт-Артур. Выбор Мищенко был не случаен - его казаки были признаны героями и любимцами всей Маньчжурской армии. Генералу было предоставлено право сформировать особый сборный отряд.
Мищенко вызвал добровольцев, честно предупредив: "раненые и больные, в отступление от обычного правила, будут брошены, дабы не обременять отряд и не замедлять скорость его движения". (Кстати, верный себе, Мищенко так и не оставил японцам ни одного раненого, хотя их будет немало. - Авт.). Добровольцев вызвалось больше, чем требовалось, и 26 декабря (по старому стилю) 75 сотен и эскадронов при 22 орудиях, прорвав левый фланг японских позиций, ушли за реку Ляохэ.
В канун Нового, 1905 года части Мищенко вышли к сильно укрепленным позициям Инкоу, стоящему у впадения реки Ляохэ в морской залив. Кавалеристам противостояли японские пехотинцы, уже поджидавшие их в окопах: внезапного удара не получилось. Чтобы не сбиться ночью при эвакуации раненых, командование отряда приказало зажечь костры - ориентиры у окрестных деревень. После артподготовки вспыхнули огни и в самом городе Инкоу - там начались пожары. Вот эти-то самые огни и сыграли свою роковую роль в ту новогоднюю ночь. Не зная местности, путаясь в чехарде костров и пожаров, войска сбились с пути, не зная, на какие огни выходить.
Японцы, засевшие за каменными укреплениями, хладнокровно расстреливали атакующих с расстояния в сто шагов. Казаки, находящиеся в первых рядах, попадали в волчьи ямы, запутывались в колючей проволоке, их винтовки и шашки были бессильны против артиллерийской картечи и ружейно-пулеметного огня. Трижды они яростно шли на приступ, и трижды остатки сотен откатывались назад. Жгучий мороз добивал раненых, которых не было возможности подобрать сразу...
Инкоу не был взят, но и планируемое японским командованием наступление в начале 1905 года не состоялось. На память от того набега в забайкальских, уральских и донских станицах остались не только Георгиевские кресты, похоронки и рассказы участников, но и песни. Текст одной из них, на мой взгляд, и попал Н. Коолю, решившему создать новую песню для новой армии.
За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы, и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи.
И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг -
Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей,
Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждет понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ угасали огни.
Там Инкоу в ночи догорало,
Из набега назад
Возвратился отряд.
Только в нем казаков было мало...
|
НАЗАД